«…Осторожно, боясь потревожить, отец Алексей ступил на дощатый помост. Кроме льющейся песни, вокруг не было слышно ни звука: молчал застывший лес, безмолвствовали птицы, беззвучно стлалось над водой марево тумана. И рассвет, будто желая лучше слышать, ширился, разметывая по небу невесомые розовые крылья…Песня смолкла. Еще несколько мгновений плыли над водой последние звуки. А когда стихли и они, мир шевельнулся. Ветерок качнул прибрежную траву, пробежала рябь по воде, пискнула в кустах зарянка. Отмер и заслушавшийся отец Алексей.– Как вы поете!.. – выдохнул он.Девушка резко обернулась. Обрывки тумана вспугнутыми птицами метнулись прочь, открывая нежное лицо, лебединый изгиб шеи, тяжелые полукружия налитых грудей. «Да она же… нагая!» Ладони отца Алексея вмиг покрылись потом, схваченный воздух колом встал в горле, а он, застигнутый врасплох, понял, что стремительно краснеет…»